Годы 1197 – 1203. У черты столетий

Уходящий XII век останется в истории Новгорода столетием кристаллизации республиканских форм управления, периодом выработки взвешенных отношений с князьями, составления первых городских «уставов» и заключения образцовых торговых договоров с соседями. За этой активностью проступает очень развитое в экономическом и культурном плане сообщество горожан. Причём, если от XI века мы знаем лишь имена новгородских епископов и посадников, то в XII веке со страниц летописи на нас начинают сыпаться звучные и харaктерные имена новгородцев: Рагуил Прокопиниц, Ратмир Нежатиниц, Юрий Сбышкиниц, Страшка, Мирошка, Жирослав… В этих именах звучит музыка эпических времён Новгорода, поднявшегося в ту пору на высоту одного из наиболее демократичных и преуспевающих городов Европы. Главная же ценность новгородцев заключена в лаконичной фразе летописи – жить и управлять городом «на всей воле своей».
Новгород к этому времени значительно расширяется и расстраивается. Влиятельной силой становятся боярские семьи Прусской улицы, вокруг которой начинает формироваться Загородский конец на Софийской стороне. На Торговой стороне к древней Славне прибавляется Плотницкий (Плотенский) конец – новостроечный район обживания низкого волховского берега к северу от Торга. По периметру городской территории и внутри неё растут деревянные и каменные храмы, основываются мужские и женские монастыри.
Наступающий XIII век станет эпохой грозных испытаний для новгородцев: с востока на Русь придёт ужасное монгольское разорение и иго, с запада город и его земли начнут тревожить шведы и немцы, с юга будут непрерывно беспокоить набеги воинственных литовцев. Преодолеть эти беды будет невозможно без крепкого новгородского характера и сильного духа, зиждущегося на заветах предков и христианской морали, готового к любым испытаниям «за Святую Софию и весь Новгород».
Яркий пример глубоко религиозного понимания смысла жизни в то время даёт сюжет из жития Варлаама Хутынского. Однажды он ехал по Великому мосту и встретил толпу, готовую сбросить в Волхов уличённого преступника. Взглянув на осужденного, преподобный сказал: «Отдайте мне его: он загладит вины свои на Хутыни». И народ отдал пустыннику осужденного. Поселившись у Варлаама в монастыре, он стал усердным работником, а впоследствии и монахом.
Когда преподобный Варлаам другой раз проезжал мостом, новгородцы вновь готовились сбросить в Волхов осужденного. Его родственники просили преподобного спасти несчастного от смерти.
Варлаам молча проехал мимо. Недоумевающие ученики спросили его, почему одного он спас, а другому не хотел оказать той же милости.
Преподобный отвечал: «Первый осужденник, которого я выпросил у народа, был осквернен многими грехами и осужден справедливо, но раскаяние проникло в его сердце и ещё не пришел час его. Другой же был осужден несправедливо и вопреки закону, и я видел, что он умирает мученическою смертью и имеет получить венец от Христа: ему не нужно было молитвы моей ко Христу, ибо он имеет Его Самого помощником и избавителем. Вы же не соблазняйтесь о сем».

Годы 1204 – 1210. Апокалипсисы средневековья

1204 г. – «Того же лета преставися Мирошка, посадник новгородчкыи, приимши мнишкыи чин, и положен бысть в монастыре святого Георгиа; и потом даша посадничьство Михалку Степаничю… Тогда же, на верьбницю приидоша Латина под Цесарьград, в бучах, и взяша Цесарьград на щит, исекоша Греце; и кто ся их где хоронил, и тех, выводяще исекоша; а святую Софею всю пограбиша и что в неи; а что манастырь силных и церквии, а тыи излупиша вся, а патриарх и игумены и игумениа выводяще и в ужищах и взимаша злато у них».
1205 г. – «Месяц освети в 8 ночей. Тогда же отъяша посадничьство у Михалка и даша Дмитру Мирошкиницю. В то же лето прииде князь Костянтин Всеволодиц, внук Юргев, в Новгород, месяца марта в 20... и рад бысть весь великыи Новград своему хотению».
1206 г. – «Преставися посадник новгородчкыи Михалко, маа в 18, приимши мнишьскыи чин, и наркоша имя Митрофан, и положен бысть у святеи Богородици в Оркажи манастыри».
1207 г. – «Поставиша церковь святого Лукы на Лубянои улице, перенесше с Колена, Володаревица и Носовици. Того же лета свершиша церковь святыя Пятниця заморьскыи купце, августа 13».
1208 г. – «Прииде Лазарь, Всеволож муж, из Володимиря, а Борис Мирошкиниц повеле убити Олексу Сбыслалича на Ярославли дворе и убиша без вины, в субботу, марта в 17… а заутра плака святая богородица у святого Якова в Неревьском конци».
1209 г. – «Новгородцы… створиша вече на посадника Дмитра и на братью его, яко те повелеша на новгородцех серебро имате, а по волости куры брати, по купцем виру дикую и повозы возити, и иное все зло; и поидоша на дворы их грабежом, а Мирошин двор Дмитров зажгоша, а житье их поимаша, села их распродаша и челядь, а скровища их изискаша и поимаша бещисла, а избыток розделиша по зубу, по 3 гривне по всему граду, и на щит; а что кто похватал, а того един бог весть, и от того мнозе разбогатеша; а что на досках, а то князю оставиша».
1210 г. – «Новгородци угонивше Литву в Ходыницех, избиша с князем Володимиром и с посадником Твердиславом… На ту же зиму прииде князь Мстислав Мстиславиц на Торжок и поимаша дворяне Святославли, и посадника окова, а товар их кого рука доидет; а в Новгород присла: «кланяюся святеи Софеи и гробу отца моего и всем новгородцем; пришел есмь к вам, слышав насилие от князь, и жаль ми своея отцины».

Первые годы XIII столетия ознаменовались событием, названным некоторыми историками православия «малым апокалипсисом Средневековья»: в 1204 году объединённые войска католической Европы подвергли страшному разгрому Константинополь-Царьград и осквернили находившиеся в нём православные святыни.
О том, какие это были святыни, мы знаем из «Хождения Добрыни Ядрейковича» – новгородца, посетившего Царьград около 1200 года. К этому времени паломничества в Святую Землю, ставшие популярными в XII веке, уже заслужили критику со стороны русских князей и епископов. Новгородский епископ Нифонт в 1140-х годах выступил с осуждением путешественников, объясняя его стремлением людей праздно жить, кормясь милостыней: «порозну ходяче ясти и пити».
И всё же Добрыня Ядрейкович, благословлённый Варлаамом Хутынским, добрался до Царьграда и в своём «Сказании» описал для нас 104 святыни столицы Византии. Среди них он упоминает золотое блюдо, подаренное княгиней Ольгой еще в середине X века в Софийский собор Константинополя. Здесь же, в Софии, ему показали «Моисеевы скрижали» и киот с манной, которую будто бы ели евреи в пустыне после выхода из Египта. Добрыня перечисляет пилы и сверла, при помощи которых был сделан крест для распятия Иисуса, терновый венец, губку, гвозди, багряницу, копье, трость и другие «страсти Христовы». Часть этих предметов, конечно, являлись имитацией, но исследователи сходятся в том, что в результате крестовых походов на Иерусалим в Константинополь действительно «перекочевали» многие древние христианские святыни.
В качестве свидетельств «хождения» в Царьград Добрыня привёз в Новгород частицу ризы святого Федора Стратилата, часть мощей святого Власия Севастийского и даже часть камня, находившегося в изголовье Гроба Иоанна Богослова. По поводу упоминания о том, что он доставил в новгородскую Софию «Гроб Господень», исследователи считают, что речь идёт о мерной ленте, отмечавшей размеры подлинного Гроба; эта лента в ларце рейнской работы хранилась в Софийском соборе до начала XX века.
Вернувшись в Новгород, Добрыня принял монашество в Хутынском монастыре под именем Антония, а затем трижды занимал архиепископскую кафедру с 1211 по 1229 годы. Скончался Антоний в Хутынском монастыре, удалившись туда на покой, в 1231 году.
Случившееся в 1204 году падение Константинополя было катастрофой не только для Византии, но и для Руси. Русская церковь не была автокефальной, и процедуры поставления киевского митрополита и епископов в городах осуществлялись только с благословления константинопольского патриарха, взятого в плен крестоносцами. И хотя позже Византийская империя воскреснет, светские и духовные лидеры Руси начинают осознавать необходимость поиска своей «национальной идеи», обеспечивающей суверенность страны.
Тем временем на далёком Востоке появляются признаки «большого апокалипсиса», на этот раз для самой Руси: в 1206 году объединенные монгольские роды и племена, собравшись у истока реки Онон, водрузили девятиножное белое знамя и дали Чингис-кагану звание «хан». Уже к 1209 году Чингисхан завоевал тангутов и уйгуров, а в 1215 году перед монголами капитулировала Китайская империя. После этого главные монгольские силы вернулись на степную родину, чтобы в 1218 году начать поход на Запад…

Годы 1211 – 1217. Липицкий разгром «Большого гнезда»

1211 г. – «Приде Дмитр Якуниц из Руси, и сступися Твердислав посадничества по своеи воли стареишю себе... Того же лета на зиму злодеи исперва не хотя добра, зависть вложи людем на архиепископа Митрофана с князем Мстиславом, и не даша ему правитися, и ведоша и в Торопец…».
1212 г. – «Ходи Мстислав на Чюдь, рекомую Торму, с новгородци, и много полониша, скота бещисла приведоша»
1213 г. – «В Петрово говение изъехаша Литва безбожная Плесков и пожгоша: плесковици бо бяху в то время изгнали князя Володимира от себе, а плесковици бяху на озере; и много створиша зла и отъидоша».
1214 г. – «Месяца февраря в 1 день, в неделю сыропустную, гром бысть по заутрени, и вси слышаша; и потом тогда же змеи видеша летящь. Том же дне иде князь Мстислав с новгородци на Чюдь на Ереву, сквозе землю Чюдскую к морю; села их потрати и осекы их взьма; и ста новгородци под городом Воробиином, и Чюдь покланишася ему».
1215 г. – «… и въиде князь Ярослав в Новгород … И зая князь вершь на Торжку, не пусти в город ни воза… А Новегороде зло бысть вельми: кадь ржи купляхуть по 10 гривен, а овса по 3 гривне, а репе воз по 2 гривне; ядяху люди сосновую кору и лист липов и мох. ...И бысть Новегороде печаль и вопль». 1216 г. – «Месяца марта в 1 день… поиде князь Мстислав на зять свои Ярослава с новгородци… и сступися полк новгородскыи с Ярослалим полком. И тако Божиею силою и помочью Святыя София одоле Мстислав, а Ярослав вда плеци, и полк его». 1217 г. – «Поиде Мстислав Кыеву, оставив Новегороде княгыню и сына своего Василия… Тои же весне загореся месяця маия в 31 от Ивана от Ярышевиця в серед утра, печьне, и погоре до удения все пол, ни остася ни хорома...»

Ключевой фигурой событий 1210-х годов в истории Новгорода остался посадник Твердислав, выходец из бояр Прусской улицы. Его деятельность пришлась на один из самых ответственных периодов выстраивания отношений между Новгородом и князьями, поскольку после Липицкой битвы владимиро-суздальские князья стали не просто осторожными в отношениях с новгородцами, а буквально боязливыми. Их мельтешение на новгородском столе хорошо заметно по летописным сообщениям; причинами же неуютного ощущения князей в Новгороде было «своеволие» новгородцев и отсутствие у князя прямого экономического интереса. Поэтому они предпочитали уходить в другие земли и княжества, где проще было править и получать доход.
В то же время Новгород нуждался в князе как в фигуре, олицетворяющей власть, в первую очередь, в её судебной ипостаси. Чтобы не лишиться вовсе княжеского присутствия, от новгородцев требовалась умелая политическая игра при неуклонном соблюдении своих интересов. В этой ситуации многое зависело от позиции и политического опыта посадника.
Твердислав Михалкович, занимавший должность посадника неоднократно, сумел преодолеть прежнюю разобщённость новгородского боярства, даже ценой нескольких вооружённых конфликтов с человеческими жертвами. Благодаря его усилиям, как замечает В.Л. Янин, общее укрепление республиканской власти оказалось сильнее внутрибоярского соперничества.
Величие фигуры Твердислава подчёркнуто летописцем в обстоятельствах его смерти: добившись в 1220-м году примирения новгородцев с князем, будучи уже смертельно больным, он передал полномочия Иванке Дмитровичу и втайне от семьи удалился в Аркажский монастырь, где вскоре и умер в монашестве.
Тем временем на границах Руси нарастало ощущение военной опасности. В мае 1223 года объединённые войска русских князей, откликнувшись на призыв половцев о помощи, вступили в первую схватку с монгольским экспедиционным корпусом. Битва на реке Калке стала первым поражением Руси перед надвигавшейся с востока ордынской угрозой. Пройдёт еще 15 лет, и монгольские стрелы засвистят уже не в степи, а у стен русских городов. Не лучше обстояли дела и на западе.
В череде бурных событий своей городской жизни новгородцы, скорее всего, и не заметили, как на землях мордвы возник ещё один Новгород – Нижний. Его заложил в 1221 году владимирский князь Юрий Всеволодович. Знай князь, сколько путаницы внесёт в будущее Великого Новгорода его волжский тёзка, может быть, поискал бы другое имя.

Годы 1218 – 1224. Твёрдое слово и дело Твердислава

1218 г. – «Поиде Мстислав в Русь; новгородци же послашася Смоленьску по Святослава по Ростиславиця… И бысть на зиму побеже Матеи Душильцевиц, связав Моисеиця бириц ябетниць; новгородци же угонивше и, яша и ведоша и на Городище, и въиде лжа в город: выдал Твердислав князю Матея, и взвониша у святого Николы ониполовици церес ночь, а Неревскыи конечь у Святых 40, такоже копяче люди на Твердислава».
1219 г. – «Присла великыи князь Мстислав Романовиц ис Кыева сын свои Всеволод, рече: «приимите собе князя Всеволода, а Святослава стареишаго пустите ко мне». Новгородцы же волю его створиша».
1220 г. – «…И приде князь Всеволод с Городища со всем двором своим, и скрутяся в броне, акы на рать, и приеха на Ярослаль двор; новгородци к нему в оружии и сташа полком на княжи дворе».
1221 г. – «Показаша путь новгородци князю Всеволоду: «не хочем тебе; поиди, камо хочеши»; иде к отцеви в Русь».
1222 г. – «Приде князь Всеволод в Новгород, и владыка и вси мужи одарени бещисла; и ради быша новгородьци, и бысть мир… На ту же зиму князь Всеволод побеже в ноць, утаився из Новагорода, со всем двором своим; новгородьци же печяльни быша о том».
1223 г. – «Приде князь Ярослав в Новгород… Воеваша Литва около Торопця; и гонися по них Ярослав с новгородци до Въсвята, не угони их.. поиде князь Ярослав с княгынею и с детми Переслалю; новгородцы же кланяхутся ему: «не ходи княже»; он же поиде по своеи воли».
1224 г. – «Приде князь Всеволод Гюргевиц в Новгород. Того же лета убиша князя Вячка Немьци в Гюргеве, а город взяша».

Годы 1225 – 1231. Оскудевший город

1225 г. – «Приде князь Михаил в Новгород, сын Всеволож, внук Олгов; и бысть легко по волости Новугороду… Того же лета князь Михаил … ста на Ярослали дворе, и рече новгородчем: «не хочю у вас княжити, иду Цернигову; гость ко мне пускаите, а яко земля ваша, тако земля моя».
1226 г. – «Приде князь Ярослав в Новгород, и не положи того в гневе, оже не пошли по нем… Того же лета заложиша церковь святого Иякова камяну в Неревьскем конци».
1227 г. – «Иде князь Ярослав с новгородци на Емь и повоева всю землю, и полон приведе бещисла. Того же лета ижгоша волхвы 4, творяхуть е потворы деюще, а Бог весть; и сожгоша их на Ярослали дворе».
1228 г. – «Того же лета придоша Емь воевать в Ладозьское озеро в лодках; и приде на Спасов день весть в Новгород. Новгородцы же, воседавше в насады, вогребоша в Ладогу с князем Ярославом. Володислав, посадник ладозьскыи, с ладожаны, не ждя новгородьце, гонися в лодиях по них во след, кде они воюют, и постиже я и бися с ними».
1229 г. – «Приде князь Михаил ис Чернигова в Новгород, по велице дни… И целова крест на всеи воли новгородстеи и на всех грамотах Ярославлих; и вда свободу смердом на 5 лет дании не платити … А на Ярославлих любовницех поимаша новгородци кун много и на городищанох, даша на великыи мост».
1230 г. – «Трясеся земля в пяток по велице дни 5 недели, в обед, а инии уже бяху отобедали… Того же лета солнце померце маия в 14 … и бысть аки в 5 ноции месяц и опять наполнися… Изби мраз на Воздвижение честнаго хреста обилье по волости нашеи, и оттоле горе уставися велико… и разидеся град наш и волость наша, и полни быша чюжии гради и страны братье нашеи и сестре, а останок почаша мерети».
1231 г. – «Загореся от Матеева двора от Вышковиця, и погоре весь конец Славенскыи оли и до конця Холма, мимо святого Илию … яко по воде огнь горяше, ходя чрес Волхово, всем людем зрящим, и голов неколико истопе в Волхове».

Помимо ярких политических и военных событий, первая треть XIII века отмечена менее заметными, но очень существенными изменениями в структуре экономики Новгорода и других русских земель. Как показали археологические исследования в центральных и северных областях России, в течение XIII века происходит резкое изменение культурного ландшафта сельских территорий Руси. Прежние деревни и сёла, теснившиеся у рек и озер, меняют своё местоположение и осваивают водоразделы, при этом основным типом поселений становится малодворная деревня. За этими изменениями стоит превращение земельных вотчин новгородских бояр в один из главных источников их благосостояния, не уступающий по значению доходам от транзитной торговли. Специалисты по палеоэкологии считают, что в XIII-XIV веках наступает «малый ледниковый период», отмеченный в летописях с 1230 года экстремальными природными явлениями. Резкое увлажнение и похолодание заставило сельское население осваивать возвышенные участки и искать новые формы земледелия и выживания в нелёгких условиях. Археологи однозначно утверждают, что население Древней Руси начинает испытывать недостаток пищевых ресурсов: так, например, изученные при раскопках в Пскове рыбные кости показывают, что в XIII веке псковичи начинают ловить низкосортную мелкую рыбу.
Стремительно изменяются в первые десятилетия XIII столетия и городские центры Руси. Их количество растёт, а древние города, такие, как Чернигов, Смоленск, Рязань, Псков, увеличивают свою территорию и окружают её мощными оборонительными сооружениями. Эти перемены ранее не брались в расчёт исследователями, утверждавшими о «внутреннем кризисе» на Руси ко времени монгольского нашествия. Сейчас становится ясно, что так называемая «феодальная раздробленность» вовсе не была эпохой упадка, а лишь отмечала стадию децентрализации и обособленного развития русских княжеств и вечевых городов, за которой неизбежно надвигался новый цикл консолидации и объединения. Главными нитями, связывавшими в это время пространство Руси, были православная вера и общий язык, культурное единство и историческая память о временах Ярослава Мудрого и Владимира Мономаха.
На заре 1230-х годов Новгород оказался на грани полной утраты своего населения. После гибели урожая 1230 года от осенних заморозков в городе начался сильнейший голод, косивший горожан целыми семьями и улицами. Часть новгородцев перебралась в соседние города и сёла, а те, что остались, были вынуждены питаться липовой корой, листьями, мхом, кониной, собачатиной и даже кошками. Появились случаи людоедства, которые пресекались сожжением или повешением обезумевших людей. Чтобы не допустить эпидемий, архиепископ Спиридон повелел свозить валявшиеся на улицах и в домах трупы людей в несколько оборудованных ям-скудельниц, где мёртвые тела дожидались весны, чтобы быть захороненными по христианскому обычаю. Очевидец тех трагических событий записал в летописи: «бяше туга и печаль, на уличи скорбь друг с другом, дома тоска, зряще детии плачюще хлеба, а другая умирающа». Некоторые отцы и матери отдавали детей в обмен на хлеб.
Помощь пришла с неожиданной стороны: к весне, как сообщает летописец, «прибегоша Немци и-заморья с житом и мукою, и створиша много добра; а уже бяше при конци город сии». Это первый отмеченный в летописях пример гуманитарной помощи России со стороны европейских соседей, ставший спасением оскудевшего людьми Новгорода.

Годы 1232 – 1238. Между Черниговом и Владимиром

Специалисты по древнерусскому летописанию отмечают, что, начиная с 30-х годов XIII века, в тексте Новгородской первой летописи появляется новый стиль погодных записей, изобилующий эпитетами, сравнениями и риторическими вопросами. Автор этой части летописи, не скромничая, указал себя под 1230-м годом. Сообщив о смерти настоятеля Юрьева монастыря Саввы, он добавляет: «А даи Бог молитва его святая всем крестьяном и мне грешному Тимофею понаманарю».
Пономарь Тимофей вёл летопись по указанию новгородских владык около 40 лет. Последние записи его руки улавливаются ещё в тексте о событиях 1270-х годов. Служил Тимофей, как и его предшественник, летописец Герман Воята, при церкви Святого Якова на Добрыне улице, не дошедшей до наших дней. Само по себе это обстоятельство очень примечательно – выходит, что владычная летопись велась не при Софийском соборе, а в одной из приходских церквей города!
Следовать средневековому летописцу нам всё труднее. Растёт количество событий и персонажей, а рассказы о них становятся витиеватыми и осложнёнными древнерусской лексикой. Поэтому, сохраняя хронологическую канву жизни Новгорода, будем вчитываться в летописные цитаты там, где ощущается языковой «вкус» времени.

1232 г. – Князь Ярослав Всеволодович совершил военный поход на Чернигов «с новгородци и всею властью своею».
1233 г. – В день своей свадьбы неожиданно умирает сын Ярослава Всеволодовича Фёдор: «и кто не пожалует сего: сватба пристроена, меды изварены, невеста приведена, князи позвани; и бысть в веселия место плач и сетование за грехы наша». В память об умершем княжиче-подростке на воротах Детинца от Неревского конца была поставлена церковь Святого Федора.
1234 г. – Князь Ярослав после удачного похода на орденские земли возле Юрьева (Тарту) заключил с немцами мир «на всеи правде своеи». Тем временем литовские отряды напали на Старую Руссу и «церковь полупиша всю, и иконы и престол».
1236 г. – Князь Ярослав отправился на княжение в Киев «поимя с собою новгородци вятших». В Новгороде остался княжить его сын Александр.
1238 г. – «Придоша иноплеменницы, глаголемии Татарове, на землю Рязанскую, множество бещисла … Тогда же ганяшеся окянные безбожници от Торжку Серегерскым путем оли и до Игнача креста, а все люде секуще акы траву, за 100 верст до Новагорода. Новгород же заступи Бог и святая великая и зборная апостольская церкы святая Софья».

После голодной зимы 1230-31 гг. новгородцев ждало ещё одно испытание со стороны враждующих княжеских династий. Неугомонный черниговский князь Михаил пытался «прибрать» Новгород к рукам ещё в 1229 году. Его наиболее ярым сторонником оказался посадник от Славенского конца Внезд Водовик. Адепты прежнего князя, «любовници» Ярослава Всеволодовича, вынуждены были заплатить за свою привязанность к владимирским князьям большие штрафы, пошедшие на строительство Великого моста.
Однако интересы черниговской вотчины были гораздо ближе Михаилу, и он ушёл из Новгорода, оставив здесь своего малолетнего сына Ростислава. Новгородцы, обиженные за столь легкомысленное отношение князя к защите новгородских пределов от набегов немцев и литовцев, вскоре изгнали малолетнего Ростислава и посадили на посадничество Степана Твердиславича, занимавшего эту должность рекордные 13 лет. Одновременно возобновился и союз с Владимиром: на новгородском столе вновь сел Ярослав Всеволодович, умело исполнявший обязанности военного защитника города на Волхове.
К середине 1230-х годов у Ярослава подрос сын Александр, унаследовавший имя древнего македонского царя, покорителя мира. В 1236 году Ярослав Всеволодович решил отправиться в Киев, чтобы сесть на «великом столе». Новгородским князем он оставил 14-летнего Александра. Для молодого князя наступила пора суровых испытаний, ведь враги Новгорода и Русской земли поднялись в полный рост: в 1237 году произошло объединение Ливонского и Тевтонского орденов, а в Ригу начали прибывать военные силы Германии для крестового похода на славянские земли. В том же году поход псковской рати на Литву закончился страшным разгромом: только один из десяти псковичей вернулся домой. Наконец, на северо-востоке Руси грянула самая страшная беда: монгольской тучей накрыло города Владимиро-Суздальской земли. За несколько недель превратились в дым и пепел Коломна, Москва, Владимир, Ростов, Суздаль, Ярославль, Кострома, Углич, Галич, Дмитров, Тверь, Переяславль-Залесский, Юрьев-Польской, Торжок …

1239-1245. "Роковые сороковые"

1239 г. – Молодой новгородский князь Александр женится на дочери полоцкого князя Брячислава. Свадьбу сыграли дважды, в Торопце и Новгороде - «ту кашю чини, а в Новегороде другую». В том же году Александр был вынужден начать строительство «городцов»-крепостей на Шелони для защиты от литовских набегов.
1240 г. – В устье Ижоры появились вражеские корабли: «Придоша Свеи в силе велице, и мурмане, и сумь, и емь… с князем и с пискупы своими». Намерения этой военной акции были очевидны для летописца: «хотяче всприяти Ладогу, просто же реку и Новгород и всю область Новгородьскую». Немедленно выступивший на врага князь Александр 15 июля на месте слияния Ижоры и Невы нанёс жестокое поражение десанту. В сентябре того же года Тевтонский орден при поддержке эстонских вассалов захватил приграничную крепость Изборск, а вскоре и Псков.
1241 г. – «Приде Олександр князь в Новегород, и ради быша новгородци. Того же лета поиде князь Олександр на Немци на город Копорью, с новгородци и с ладожаны и с Корелою и с Ижеряны, и взя город».
1242 г. – Александр Невский с братом Андреем продолжают освобождение псковских земель и 5 апреля сталкиваются на льду Чудского озера с рыцарями Тевтонского ордена: «князь Олександр и новгородци, поставиша полк на Чюдьскомь озере, на Узмени, у Воронея камени; и наехаша на полкъ Немци и Чюдь и прошибошася свиньею сквозе полкъ, и бысть сеча ту велика Немцемь и Чюди. Бог же и святая Софья и святою мученику Бориса и Глеба, еюже ради новгородци кровь свою прольяша, тех святых великыми молитвами пособи богъ князю Александру; а Немци ту падоша, а Чюдь даша плеща; и, гоняче, биша их на 7-ми верстъ по леду… и паде Чюди бещисла, а Немець 400, а 50 руками яша и приведоша в Новгород».
1243 г. – В августе умирает новгородский посадник Степан Твердиславич, сподвижник князя Александра, занимавший посадничью степень почти 13 лет. Его заслуги перед городом были столь велики, что новгородцы решаются на беспрецедентные почести – Степан Твердиславич был погребён в Мартирьевской паперти Софийского собора.
1244 г. – Ещё одна смерть настигает Александра – в лучший мир отправляется его мать, принявшая перед смертью монашеское имя Ефросинья. Её похоронили рядом с умершим в юном возрасте сыном Фёдором в Георгиевском соборе Юрьева монастыря.
1245 г. – «Воеваша Литва около Торжку и Бежици; и гнашася по них новоторжци съ княземь Ярославомь Володимиричем и бишася с ними; и отъяша у новоторжцев кони, и самех биша, и поидоша с полономь проче…»

Александр Невский - RexNovogardi

Деятельность известного новгородского князя Александра до сих пор вызывает споры историков. Нам ещё предстоит оценить его политику в отношениях Новгорода и монголов, а пока познакомимся с некоторыми современными мнениями о событиях 1240-х годов.
Знаменитые сражения на Неве и Чудском озере долгое время считались в отечественной историографии окончательным ударом по планам «натиска на Восток», которым управляли идеологи «латинской» агрессии на православную Русь. Справедливость такой оценки в последнее время поставлена под сомнение и российскими, и западными историками, не находящими очевидных свидетельств координации в действиях шведов и немцев. Скорее можно говорить о пограничных конфликтах на территориях, которые находились в даннических отношениях с Тевтонским орденом, шведским королевством и Новгородом. Что точно удалось князю Александру, так это надолго установились границы земельных преференций между Новгородом и его западными соседями, закреплённые мирными договорами 1253, 1256 и 1262 годов.
Моральная оценка действий «Запада» в отношении обескровленной монгольским нашествием Руси наиболее чётко была сформулирована немецким историком Эдуардом Винтером. Он пишет, что походами 1240 и 1242 года западные соседи «отблагодарили» Русь «за её безмерную жертву, принесённую в защиту западного мира» от татарского бедствия.
Помимо военных акций римская курия настойчиво предлагала новгородскому, а затем владимирскому князю Александру признать «своей матерью Церковь Римскую». Дело зашло так далеко, что в сентябре 1248 года из Рима пришло послание, в котором папа Иннокентий IV предлагал князю Александру новый титул - «Illustris Rex Novogardi» (светлейший король Новгорода). Но Александр Ярославич отклонил предложение римской курии, а прибывшим от папы посланникам заявил: «а от вас учения не приемляем». Раздосадованный на несговорчивого князя Иннокентий IV выждал паузу, а 9 мая 1254 года в очередной раз призвал к крестовому походу против татар и их союзников, к которым оказались причислены и русские князья.

Онфим - ученик и зверь

Скупость летописных записей 1240-х годов о жизни в Новгороде в некоторой мере компенсируется ценнейшими находками археологов в Неревском конце. Здесь в слоях середины XIII века был найден целый ворох берестяных «листков», испещрённых письменами и рисунками. Всего за два дня – 13 и 14 июля 1956 года – в руки учёных попали 17 берестяных свитков, сохранивших записи маленького мальчика, учившего грамоту 700 лет назад.
Первой находкой стало дно берестяного лукошка, исписанное с одной стороны буквами в алфавитном порядке и слогами – «ба, ва, га, да…». На обороте мальчишеская рука изобразила «статного» коня с флаговым полотнищем, на котором читалось: «Поклон от Онфима ко Даниле». Автограф юного «писарчука» встретился ещё не раз среди других берестяных черновиков – пробных записей молитв, имитации долговых расписок и … рисунков, рисунков, рисунков. Сидевший на замощённом новгородском дворе маленький новгородец быстро уставал от буквиц и упражнений и мечтал о будущих подвигах на полях брани. Чаще других повторяется сюжет вооружённого всадника, разящего поверженного врага. Может быть, его часто отвлекали от уроков проезжавшие за частоколом всадники, бряцавшие кольчужными доспехами и спешившие сообщить новгородцам о своих успехах в битвах под стягом князя Александра.
В дополнение к рисунку на грамоте №199 Онфимка изобразил диковинное существо с торчащими ушами и высунутым языком, похожим на оперение стрелы. Подпись гласит – «я зверь». Что он хотел сказать подобным рисунком – можно лишь догадываться. Может быть, мальчишке мерещились фантастические существа в полумраке избы, освещённой лучиной. А может быть, живя в мире непрерывных войн и смертей мужской родни от мечей и стрел, он уже в детстве выстрадал и познал жестокую правду: чтобы выжить самому и защитить родной город, нужно иметь в сердце зверя, страшного и беспощадного к врагам Новгорода.

Годы 1246 – 1252. «Тонкое дело» Александра

1246 г. – Князья Александр и Андрей Ярославичи были отправлены Батыем в Монголию, где они находились до 1250 года. «Тако бо рече ему цесарь: «мне покорил бог вси языки; ты ли един не хощещи мне покоритися, ни силе моеи; но аще хощещи соблюсти свою землю, то прииде ко мне и узриши цесть царства моего».
1249 г. – «Преставися архиепископ новгородчкыи Спиридон, и положен бысть честно у святеи Софеи».
1250 г. – «Прииха князь Александр из Орды, и бысть радость велика в Новегороде».
1251 г. – «Прииха митрополит Кирил в Новгород и епископ ростовьскыи… поставиша архиепископа новгородчкого Далмата. Тогда же прииде Неврюи на Суздалкую землю, на князя Андрея; и бежа князь Андреи Ярослалич за море в Свиискую землю, и убиша и. Того же лета наидоша дождеве велице и сняша вси рли и обилья и сена, и великыи мост снесе на Волхове; и на осень би мороз обилье, но останок избысть».
1252 г. – «Погоре Славно от святого Ильи и до Нутнои улице».

Формальной датой создания Золотой Орды считается 1243 год, когда Батый начал организовывать систему сбора дани с подчинённых монголами территорий Руси и присвоил право утверждать великого князя. Первый ярлык на киевский и владимирский столы получил князь Ярослав Всеволодович, вот только владел он им недолго – 30 сентября 1246 года его отравили в Орде.
Батый недолго колебался перед очередным выбором – известный своими победами над западными врагами новгородский князь Александр вместе с братом Андреем были призваны сначала в ставку Батыя – Сарай, откуда в 1248 году они отправились в далёкое путешествие в Монголию. Там им предстояло провести около года в Каракоруме – столице монгольского царства, основанной ещё Чингисханом.
За время долгого путешествия в Центральную Азию новгородский князь Александр имел возможность не только расширить свои географические познания, но и получить полное представление о мощи и размерах монгольской империи, созданной за 30 лет непрерывных войн на бескрайних просторах Евразии.
По возвращении на Русь Александр получил из рук хана великокняжеский ярлык. Расчёт Батыя был незатейлив – отличавшийся рассудительностью русский князь, познавший истинные масштабы государства монголов, вряд ли станет конфликтовать с непобедимым врагом. Зато его правление от имени ордынского хана будет иметь нужный авторитет и гарантирует исправную уплату дани.
Чтобы занять владимирский стол, Александру пришлось вступить в схватку с братом Андреем и привести на Русь монгольскую «Неврюеву рать». Андрей был разбит и сбежал в Швецию. Именно с этого расчётливого предательства Александром брата в интересах удержания власти некоторые историки начинают отсчёт «татарского ига» на Руси.
Различие в действиях Александра на Западе, где он успешно громил «крестоносных» братьев, и на Востоке, где от него принимали знаки покорности Орде, неизбежно наводят на размышления о дальновидности и прагматичности князя, не видевшего близкой перспективы сопротивления монголам. Он явно стремился к сохранению установившегося в 1250-х годах порядка, когда управление русскими землями, благодаря монгольскому нашествию, оказалось сосредоточено в руках киевско-владимирского великого князя. Ведь монголы не вмешивались в политическое устройство Руси – они лишь поставили его под свой контроль. При этом в орбите управления Александра оставался и непокорённый Новгород; даже здесь князь сумел значительно потеснить завоевания новгородцев в их политической независимости и самоуправлении.
По мнению академика В.Л. Янина, после вокняжения Александра во Владимире он сумел окончательно добиться от новгородцев признания власти великого князя как единственного легитимного суверена Новгорода. Попытавшись вернуться к прежнему принципу «вольности в князьях» и изгнав в 1255 году сына Александра Василия, новгородцы навлекли на себя гнев «грозного» князя и вскоре увидели под стенами города его дружины. Вечевая дискуссия между «меньшими» людьми, представлявшими торгово-ремесленное население города, и «вятшими» боярами закончилась смещением посадника Онания и утверждением новгородского стола за Александром, отныне правившим городом без наместника.

Годы 1253 – 1259. Татарское число

1253 г. – Литовцы напали на южные земли Новгорода и захватили много пленников. Князь Василий Александрович с новгородцами нагнал их у Торопца и разбил, вернув пленников домой. «В то же лето приидоша Немце под Псков и пожгоша посад». Ответный поход новгородцев и псковичей заставил немцев просить мира «на всеи воле новгородской и псковской; и тако умиришася».
1254 г. – Редкий год, обошедшийся без вражеских набегов. «Добро бяше крестианом» – записал летописец.
1255 г. – Новгородцы посадили на своём столе князя Ярослава Ярославича – брата Александра Невского, изгнав малолетнего Василия Александровича. Ответный ход князя нам уже известен – приведённое им войско три дня стояло в полном вооружении под Новгородом, пока бояре и «меньшие» люди договаривались об уступках князю. «И седе Александр на своем столе».
1256 г. – На реке Нарове появились «Свея и Емь и Сумь» – шведские войска в сопровождении финских данников и «начаша чинити город». Князь Александр зимой организовал ответный поход в земли Еми через Копорье и нанёс им жестокое поражение.
1257 г. – «Прииде весть из Русе зла, яко хотят Татары тамгы и десятины на Новегороде; и смутишася людие чрес все лето».
1258 г. – «Того же лета взяша Татарове всю землю Литовьскую, а самых избиша».
1259 г. – Зимой в Новгород приехали татарские баскаки – «оканнии сыроядци Берка и Касачик и с женами своими, и иных много; и бысть мятеж велик в Новегороде, и по волости много зла учинишя, беруще туску оканным».

К 1250-м годам монгольская империя всё больше превращалась из военного лагеря в экономический организм. Закончив перепись народов Китая и Ирана, император монголов Мункэ, как сообщают китайские хроники, повелел своему чиновнику Бецик-Берке пересчитать население Руси.
Тем временем перемены назревали и в Золотой Орде, накрывшей своей зловещей тенью русские княжества. В 1255 году умер хан Батый, а его сын Сартак был вскоре умерщвлен. Новый хан Берке ввел на Руси с 1257 года общую для покоренных земель систему обложения данью. В её основе лежали исконные русские единицы обложения «соха» и «рало», к которым добавилась ямская (почтово-ездовая) повинность. На русских князей была возложена обязанность служить хану своими полками. Для вящего контроля внутри княжеских земель были созданы вооружённые отряды под началом ханских баскаков. Главный, или «великий», баскак находился во Владимире, осуществляя надзор за самим великим князем Руси.
Особое отношение монголы проявили к православной церкви. И чёрное духовенство, и приходские священнослужители вместе с окружавшим их клиром освобождались от даней и поборов специальными ярлыками – ханскими жалованными грамотами. Оскорбление церковнослужителей каралось смертью. Историк Владимир Пашуто в своём исследовании биографии Александра Невского по этому поводу написал: «Отныне церковные иерархи были в ризе, как в броне».
Следующим шагом Орды стало требование «числа» от Новгорода и Пскова. Первым было выставлено требование «тамги» – торговой пошлины (отсюда пошло и слово «таможня»). Кроме этого хан требовал десятой части от всех городских доходов.
Узнав об ордынских намерениях, новгородцы начали митинговать и делиться на сторонников и противников переписи. Первый наезд татарских послов закончился мирно: получив дары, они отправились в Орду, возложив на могучие плечи князя Александра перепись городского населения. По городу понеслись слухи, что грозный князь силой вынудит принять «число», а тем, кто противится, князь «овому носа урезоша, а иному очи выимаша».
В ход были пущены лживые слухи о том, что на Низовской земле уже появилась монгольская рать. Наконец, в 1259 году в городе появились татарские переписчики Бецик-Берке и Касачик, вставшие со своим станом на Городище. Едва они начали свою работу, как в городе с новой силой вспыхнул мятеж. Александр приказал лично посаднику и его боярскому окружению охранять татарских «численников». Лишь после демонстративного отъезда князя с татарами горожане опомнились и во избежание нового нашествия согласились на перепись.
После этого «почаша ездити окаянные по улицам, пишюче домы». Татарская перепись стала серьёзным экзаменом для новгородцев, сумевших сохранить город от разорения. Впрочем, последствия «татарского числа» даже привели к некоторому улучшению городского хозяйства – упорядочилось уличное мощение, стали появляться первые общегородские дренажные системы. Видимо, налоговая система, внедрённая ордынцами с учётом опыта Китая и других стран Востока, способствовала системной оценке и использованию экономических возможностей горожан и их уличанских общин.

Наша летопись

1261 г. – «Архиепископ новгородчкыи владыка Далмат поби святую Софию всю свинцом, и даи ему Бог спасаная молитва, отпущение грехов. Того же лета, на память святого Михаила сбор, месяца ноября в 8, сгоре церковь святого Василья, а дворов добрых 30; а на завтре на Славкове улице сгоре церковь святыи Дмитрии, а домов добрых 50».
1262 г. – «Срубиша новгородци город нов; а с Литвою мир взяша. Того же лета сгоре от грома церковь святых мученик Бориса и Глеба: добра бо бяше и лепа… Тогда же поиде Александр в Татары, и удержа его Берка, не пустя и в Русь; и зимова в Татарех, и разболеся, и бысть в недузе крепци велми нездрав».
1263 г. – «Прииде князь Александр из Орды вельми нездравя, в осенине, и прииде на Городец, и пострижеся месяца ноября в 14 день, на святого апостола Филипа. Тои же нощи и преставися; и везоша его в Володимир, и положен бысть в монастыри в церкви святыя Богородица Рожества...»
1264 г. – «Выгнаша новгородци князя Дмитриа Александровича из Новагорода, сдумавше с посадником Михаилом, зане князь их еще мал бяше; а по Ярослава послаша, по брат Александров, в Тферь сын посаднич и лучьшии бояри».
1265 г. – «Посадиша в Новегороде на столе князя Ярослава Ярослалица месяца генваря в 27, на святого Иоанна Златоустаго… Тогда же вбегоша Литвы в Плесков с 300 с женами и с детми, и крести их князь Святослав с попы плесковскими, а новгородци хотеша их изсещи, но не вда их князь Ярослав, и не избиени быша».
1266 г. – «Посадиша плесковици у себя князя Довмонта литовьскаго… Того же лета прииде князь Ярослав с полкы своими в Новгород, хотя ити на Плесков на князя Домонта; и новгородци же взбраниша ему».

"Устав о мостех"

Одним из наиболее ценных источников сведений по топографии средневекового Новгорода является «Устав князя Ярослава о мостех», дошедший до нас в составе Новгородской первой летописи. В Уставе подробно описывается последовательность мощения городских улиц.
«В Людин конец через Греблю к Добрыни улици в городнии ворота до Пискупли улици, с прусы до Бориса и Глеба мостити, а Чюдинцеве улице с загородцы до городьних ворот. А владыце сквозе городнаа ворота с изгои и с другыми изгои до Острои городне, до софьян, софьяном до тысячьского, тысячьскому до вощник, от вощник посаднику до великого ряду, от великого ряду князю до Немецкого вымола, немцем до Иваня вымола, гтом до Алфердова вымола до от заднего, а от Алфердова вымола огнищаном до Будятина вымола, ильинцам до Матфеева вымола, михаиловцам до Бардовы улице, а витковцам до Климятиных сенеи».
Разобраться в этой сложной последовательности названий и отрезков мощения историкам не удаётся до сих пор. Мы так и не знаем, где проходила Пискупля, то есть Епископская улица на Софийской стороне; где точно находились вымолы-пристани: Немецкий, Иванов, Алфердов, Будятин и Матфеев. Спорной является и датировка документа: академик В.Л. Янин предложил отнести появление Устава ко времени правления князя Ярослава Ярославича – 1265-67 гг., основываясь на включенном в «Устав» списке новгородских сотских. Но список является вторичной вставкой в исходный текст, может быть, созданный за несколько десятилетий до этого. Ведь князья с именем Ярослав появлялись в Новгороде почти каждые 20 лет.
И лишь в одном мы можем быть уверены: жители Новгорода были серьёзно озабочены состоянием городских магистралей, от которых зависело бесперебойное движение жителей и гостей по центру города и через Великий мост. В начале Устава названы и те, кто обеспечивал необходимое финансирование дорожного строительства – некие «осменники». Так называли сборщиков «осмничего» – налога с торгового оборота, который платили торговцы, разместившие свои лавки не только на Торгу, но и на Великом мосту, и даже вдоль важнейших городских улиц. Их деньгами и пополнялась городская казна с тем, чтобы шагающий по улицам новгородец без всякого риска засматривался на товары и ценники, а не под ноги.

Годы 1267 – 1273. Злобы Ярослава

1267 г. – «По грехом нашим загореся на Кузмодемьяне улици месяца маия в 23, пред вечернею, и погоре все конец Неревскыи. О горе, братье, толь лют пожар, яко и по воде огнь хожаше, и много товара погоре на Волхове в лодьях, и неколико голов сгоре, и одином часе все погоре, и мнози от того разбогатеша, а инеи обнищаща мнозе».
1268 г. – «Сдумаша новгородци с князем своим с Юрьем, хотеша ити на Литву, а инии на Полтеск, а иныи за Нарову, вспятишася и поидоша за Нарову к Раковору, и много земли их потратиша, а города не взяша».
1269 г. – «Приидоша Немци в силе велице под Плесков в неделю на всех святых и приступиша к городу, и не успеша ничтоже, но большюю рану восприяша, и стояша днии 10… Тогда же даша тысячкое Ратибору Клуксовичю по княжи воли».
1270 г. – «Того же лета бысть мятеж в Новегороде: начаша изгонити князя Ярослава из Новагорода, и созвониша вече на Ярослале дворе, и убиша Иванка, а инии вбегоша в Николу святыи; а заутра побежаша к князю на Городище… И взяша домы их на грабление и хоромы рознесоша… Князь же присла на вече Святослава и Ондрея Воротиславлица с поклоном: «того всего лишюся, а крест целую на всеи воле вашеи». Новгородци же отвецяша: «княже, поеди прочь, не хотим тебе; или не идешь, сице идем весь Новгород прогонит тебя…» Новгородци же поставиша острог около города по обе стороне, а товар ввозиша в город… И пригониша сторожеви Ярославли без мала до Городища, и выидоша все град в оружьи от мала и до велика к Городищу, и стояша 2 дни пеши за Жилотугом, а коневнице за Городищем».
1271 г. – «Померче солнце в неделю 5 недели поста в полутра и пакы наполнися, и ради быхом».
1272 г. – «Преставися князь великыи Ярослав Ярославиц в Татарех, Новгородчкыи, и положен бысть в Тфери».
1273 г. – «Прииха князь Дмитрии Александрович в Новгород и седе на столе месяца октября в 9… И яко быша новгородци на Торжку, и взмятошася люди и восхотеша Василья; и сступися Дмитрии стола волею и поиде прочь с любовью».

Занявший в 1264 году новгородский стол князь Ярослав Ярославич – младший брат Александра Невского – практически весь период своего княжения умудрялся конфликтовать с новгородцами. Сначала он в 1265 году затеял поход на псковичей, чтобы изгнать литовского князя Довмонта, но новгородцы заставили его вернуть собранные полки в Тверь. В 1268 году Ярослав прибыл в Новгород с обвинением жителей города в намеренных военных провокациях, приведших к нарушению договора с немцами и гибели многих «княжьих мужей». Новгородцы своих в обиду не дали, а князю заявили: «на кого нужно гневайся, но от нас не уезжай». Разозлённый Ярослав всё же пытался уехать, но владыка вернул его из-под Бронницы.
Следующей затеей князя стали походы на соседей. Сначала он ополчился на Колывань (Таллин). Перепуганные немцы прислали послов и подписали мир на всей «воле новгородской». Тогда Ярослав поворотился взором на Корелу – и снова новгородцам пришлось умолять князя не ввязываться в войну и вернуть полки по домам.
Такая назойливость князя вызвала в 1270 году настоящий мятеж, в ходе которого сторонники Ярослава были вынуждены спасаться бегством на Городище, а затем вместе с князем искать защиты у татар.
И здесь за Новгород вступился другой Ярославич – Василий, князь Костромы. Он отправился к хану Менгу-Тимуру и изложил ему суть конфликта с новгородцами. Слава Богу, и на этот раз татарские войска так и не покинули Орду. Неугомонный Ярослав Ярославич со своими полками сам двинулся на Новгород из Русы; новгородцы в ответ собрали ополчение всей своей земли: «плесковици, и ладожане, и Корела, Ижера, и Вожане». Новгородская рать дошла до Голина и стояла неделю на броде через Шелонь. Кровопролитие сумел остановить лишь митрополит, приславший грамоту с грозным текстом, напомнившим соперникам, кого следует слушать в споре: «мне поручил Бог архиепископью в Рускои земли, вам слушати Бога и мене; крови не проливаите, а Ярослав всеи злобе лишается».
Лишившийся под угрозой анафемы всей своей злобы Ярослав был вынужден взять мир «на всей воле новгородскои», в очередной раз доказав, что спорить с вольным Новгородом – дело бесполезное. Ведь говорили же ему новгородцы: «княже, коль задумал пойти на Святую Софию так иди: но мы все изомрём честно за святую Софею; у нас князя нету, но Бог и правда и святая София».

Годы 1274 – 1280. Князю – крепостное, владыке – кормчее

1274 г. – «Преставися архиепископ Далмат новгородчкыи, месяца октября в 21, в суботу, в 1 час нощи… Преже преставлениа Далматова посадник Павша с мужи стареишими биша чолом Далмату: «кого, отче, благословишь на свое место пастуха и учителя?» Далмат же нарече два игумена: святого Георгиа Иоана и отца своего духовнаго Климента: «коего себе излюбите, того вам благословлю». Иде посадник на Иоанна двор, и созва новгородци, и сказа им слово Далматово; и возлюбиша вси богом назнаменана Климента и благослови его Далмат своею рукою, и по преставлении Далматове послаша в Кыево ставится».
1275 г. – «В нощь загореся на княжи дворе, подле немечкои двор, и погоре Торг семо и до Славна, а семо и до Рогатице, и сгоре церквии 7 древяных, а каменых 4 огореша, а 5-я немечкая».
1276 г. – «Отпаде стена у святеи Софеи до основы, от Неревского конца, месяца маа в 9, в полудни».
1277 г. – «Прииха князь Дмитрии в Новгород, и посадиша на столе, в неделю, на всех святых».
1278 г. – «Князь Дмитрии с новгородци и со всею Низовскою землею казни Корелу и взя землю их на щит».
1279 г. – «Испроси князь Дмитрии у Новагорода поставити собе город Копорью, и ихав сам сруби».
1280 г. – «Князь великыи Дмитрии с посадником Михаилом и болшими мужи, шедши, обложиша город камен Копорью».

На протяжении 1270-х годов новгородцы мучительно искали решение непростой проблемы: как укрепить с помощью княжеской военной силы границы новгородских земель и одновременно не допустить усиления власти самого князя. Наиболее ярким примером этой дилеммы стали события вокруг строительства князем Дмитрием Александровичем Копорской крепости.
Заняв стол в 1277 году, князь Дмитрий начинает успешные войны на северо-западе новгородских владений: берёт «на щит» земли корелов, а для укрепления обороны со стороны Балтики решает построить «город Копорье». Получив поддержку новгородцев, он ставит в 1280 году на землях водских племён каменную крепость. И тут начались проблемы княжеских отношений: брат Дмитрия Андрей получил в Орде великокняжеский ярлык. Это означало и получение суверенитета над Новгородом. Дмитрий начал подбивать новгородцев на конфликт с братом. Но Дмитрия изгнали, а он в ответ сотворил «много пакости» по новгородским волостям. После разгрома братом Андреем ему осталось укрыться в только что возведённой крепости. Но и тут его настигли неумолимые новгородцы и принудили Дмитрия уйти из Копорья. А крепостные укрепления «мужи новгородские» разобрали от греха подальше. Правда, через 15 лет новгородцам вновь пришлось строить здесь каменную твердыню, поскольку опасными для Новгорода оставались не только княжеские амбиции, но и внешние враги.
«Мирская» жизнь Новгорода в те годы протекала под неусыпным взором владык, уделявших большое внимание соблюдению религиозных норм и правил. Поскольку отрегулировать все сферы жизни с помощью христианских канонов было крайне сложно, церковные иерархи прибегали к помощи специальных сборников – «кормчих книг», в состав которых ещё со времён Кирилла и Мефодия вошли статьи церковного законодательства византийских императоров, поучения отцов церкви и «правила» вселенских соборов.
В 1262 году киевский митрополит Кирилл обратился к одному из правителей Болгарии с просьбой прислать на Русь очень популярную в славянском мире «Кормчую» святого Саввы Сербского. На церковном соборе во Владимире эта Кормчая книга была зачитана, одобрена и начала распространяться посредством переписывания. Два первых списка были сделаны в Рязани и Новгороде.
Кормчая (что значит «руководящая, направляющая») книга новгородцев представляет собой громадный том, написанный на 348 листах пергамена. При падении Новгорода книга была взята Иваном III как драгоценность в Москву и вернулась на своё место только при Василии III по особой просьбе архиепископа Макария. В настоящее время она хранится в Историческом музее в Москве.

Золото и свинец "всего Новагорода"

Успехи антикняжеской борьбы новгородцев отмечены во второй половине XIII века появлением совершенно нового типа печатей, которыми должностные лица Новгородской республики начинают скреплять документы высшего порядка. Одним из таких документов стал торговый договор с Готским берегом, сохранившийся в подлиннике в Рижском архиве.
Текст грамоты, составленный между 1259 и 1263 годами, повторяет формулу договора 1192 года о торговле «без пакости», и о том, что «где родится тяжба, там её и кончать». В подтверждение «старого мира» к новому тексту приписан договор конца XII века, а в качестве гарантий на документ привешены с новгородской стороны три золотые и три свинцовые печати, оттиснутые одинаковыми матрицами. Первой идёт печать архиепископа Далмата, второй – печать князя Ярослава Ярославича, а третьей – «печать всего Новагорода» .
Из-за золото-свинцовых оттисков единственной печати проглядывают утаённые летописцем процессы формирования общегородского органа управления Новгородом, который со временем назовут «Советом Господ». Ценность этого завоевания новгородской демократии, по мнению В.Л. Янина, заключается в том, что при посаднике возникает совет представителей территориальных боярских группировок, получивших право доступа к обсуждению и утверждению посадничьих решений.

Годы 1281 – 1287. «Жалостно видение с шюмом»

1281 г. – «Заратися князь Дмитрии с новгородци; новгородци же послаша владыку с молбою, и не слуша и… и став на Шелоне, створи мир, и отъиде».
1282 г. – «Тои же зиме приеха князь Андреи Александрович в Новгород, и посадиша на столе честно, в неделю сыропустную».
1283 г. – «Того же лета взъездиша Немци ратью Невою в озеро Ладожское, избиша новгородцов, обонискых купец; идоша ладожане в Неву и бишася с ними».
1284 г. – «Прииха Андреи князь в Торжок и позва к собе Смена посадника с всеми стареишими, и доконцаша и крест целова князь, а новгородци к нему: како Андрею не сступитися Новагорода, а новгородцом не искати иного князя; живот ли, смерть ли, новгородцом с Андреем… Того же лета прииде Дмитрии князь с братом своим Андреем ратью к Новугороду и с Татары и со всею Низовскою землею, и много зла учиниша, волости пожгоша; и, пришедше, сташа на Коричке, и створиша мир; и седе Дмитрии в Новегороде на столе своем».
1285 г. – «Приходи Максим митрополит в Новгород. Тои же зиме Литва воеваша волость».
1286 г. – «На зиму отъяша посадничьство у Смена и даша Андрею Климовичю, а тысячкое отъяша у Ивана и даша Андреяну Олферьевичю».
1287 г. – «Бысть мятеж велик в Новегороде на Смена Михаиловича; вста на него все Новгород без исправы, поидоша на него изо всех концев, яко силная рать, всякыи в оружии, силою великою; жалостно видение. И тако поидоша на двор его, взяша все дом его с шюмом. Семеон прибежа к владыце, и владыка провади в святую Софию; и тако ублюде бог, и заутра снидошася в любовь. Семеон же по мале дни разболеся болезнью, лежав неколико днии, преставися месяца июля в 16».

Начиная с 80-х годов XIII века жизнь в Новгороде протекала на удивление спокойно, словно давая возможность новгородцам передохнуть после накала военных событий середины столетия. Многое прояснилось и в отношениях с князьями. Горожане взяли за правило приглашать на престол князя с татарским ярлыком на великое княжение, а попытки князей втянуть Новгород в свою борьбу за ярлык были быстро заблокированы новгородской демократией, научившейся лишать власти сторонников военных конфликтов. Ради того, чтобы сохранить нейтралитет или заполучить князя, во всём обязанного новгородцам, посадники и «старейшие люди» не гнушались целовать крест, как об этом рассказывает летопись в 1284 году. Но если кто-то из посадников перегибал палку и пытался втянуть горожан в княжеские усобицы, то судьба его представляла, по замечанию летописца, «жалостно видение» – весь город в порыве негодования собирался «аки на рать» и громил двор супостата «с шюмом».
Мирная торговля, рост землевладений и колонизация пушных просторов Севера – вот что больше всего занимало к тому времени новгородское боярство. Лучшей иллюстрацией этого является берестяная грамота № 69, найденная в 1952 году на Неревском раскопе. Текст грамоты, потерянной в конце XIII века, рассказывает нам о торговой экспедиции новгородцев на Волгу, в район Ярославля и Углича: «От Терентья к Михалю. Пришлите лошака с Яковцом. Поедут дружина Савина чадь. Я на Ярославли добре здоров и с Григорем. Оуглицане замерзли на Ярославли. И ты до Углеца, и ту паке дружина». Смысл последней фразы в том, что угличские корабли вмерзли в лёд и остались до весны в Ярославле. Из этого текста следует, что даже в период ожесточённых схваток сыновей Александра Невского Дмитрия и Андрея новгородцы были заняты торговыми заботами и беспрепятственно сновали по верхней Волге, в эпицентре княжеских конфликтов.
А несколько в стороне от тех мест набирала силу и крепла, также заботами потомков Александра Невского, будущая столица русских земель – Москва. Уже в 1282 году князь Даниил Александрович основал здесь первый пригородный монастырь, разумеется, Данилов.

Годы 1288 – 1294. Два Николы

Никола «переходный»

Летописи не упоминают о строительстве новых каменных храмов в Новгородской земле уже с конца 1240-х годов. Лишь спустя полсотни лет новгородский архиепископ закладывает два новых храма: Святого Николу на острове Липном и Святого Фёдора на Щиркове улице.
Церковь Николы на Липне неплохо сохранилась до наших дней и являет собой редкий тип «переходного» храма, выстроенного на стыке двух эпох. С одной стороны, Никольская церковь наследует домонгольские традиции новгородского зодчества и во многом напоминает храм Рождества в Перыни, возведённый в начале XIII века. С другой стороны, многие детали «переходного» Николы – включая использование брускового кирпича, аркатурные пояски под кровлей, крестообразные окна – повторяют известные образцы романско-готической школы каменного строительства, возникшей на землях Ливонского ордена в конце XIII века. Специалисты указывают на аналогичные элементы оформления фасадов церквей в Риге и Тарту. По мнению московского историка архитектуры Владимира Седова, «западноевропейские детали, и прежде всего аркатура, придали фасаду остроту и жесткость, но при этом остались лишь дополнением к вполне самобытной, созданной на русской почве композиции фасадов».
Одной из загадок этого храма считается происхождение мастеров, взявшихся за его строительство. По всем признакам, эти зодчие были знакомы с новгородскими, смоленскими и ливонскими строительными приёмами. Вероятнее всего, что мастера могли быть псковичами, раньше других знакомыми с использованием брускового кирпича ливонскими и литовскими соседями. Участие этой артели зодчих в церковном строительстве русских земель на несколько лет раньше проявилось в Твери и Ростове.
Созданный кочующими мастерами силуэт «переходного» храма на Липне всё же не стал «безродным космополитом». Наоборот, ему оказалась уготована участь родоначальника классической архитектуры Новгорода, расцветшей в XIV веке. Значение новизны храма усиливалось для современников вступлением православной Руси в новое столетие, ведь в год строительства они отмечали 6800 лет сотворению мира!
Каменным строительством близ новгородских земель в это же время озаботились и воинственные шведы. В 1293 году они возвели «святой город» – замок на месте современного Выборга, в земле древних корелов. Опасная близость «свейских» людей всё больше вынуждала новгородцев задуматься о строительстве каменных укреплений в самом Новгороде. Для решения этой задачи у города были и экономические, и политические возможности. За перестройку центральной части города – Детинца и Владычного двора – владыка Климент принялся уже в 1296 году.

Этимасия и деисус Николы Липного

Особое место в истории новгородской иконописи занимает образ из церкви Николы на Липне – редкий случай подписного творения иконописца. На её обороте указано имя и дата: Алекса Петров сын, 6802 (1294) год.
Храмовый образ из церкви на Липне выглядит несколько странно на фоне известных канонических изображений Николая Чудотворца. Внешне всё традиционно: по сторонам от нимба Николы изображены фигуры деисуса – Богоматерь и Христос. Вот только размером они во много раз меньше самого Николая, что явно нарушает церковную иерархию.
На полях иконы находятся десятки фигурок святых, архангелов и апостолов. В верхнем поле они с двух сторон обступили уготованный ко второму пришествию Христа престол – этимасию. Среди изображённых святых узнаются как общехристианские персонажи – Василий Великий и Григорий Богослов, Иоанн Златоуст и Ипатий, Кирилл и Афанасий Александрийские, так и излюбленные святые Руси – Борис и Глеб, Георгий и Дмитрий, Флор и Лавр, Козьма и Дамиан.
Общий вид угодника Николая на иконе несёт на себе печать «русскости», возможно, отражая характер своего создателя. Обычно суровый покровитель странствующих и торгующих здесь выглядит добрым помощником, обдумывающим мудрый совет или подбирающим слово духовной поддержки для молящихся. Кто-то из исследователей даже заметил, что «в подобной трактовке много от наивной, почти что деревенской непосредственности восприятия». Зато жителями далёкого от строгих византийских святых Новгорода эта «деревенская непосредственность» должна была восприниматься очень органично, как поощрение за путешествие в стены чудесного каменного храма, одиноко парящего над бескрайними ильменскими просторами.

К началу

На первую страницу